Конец... и начало

Описание

От знания к сомнению, от сомнения к опыту, от опыта к знанию — и все сначала. Таков нормальный путь научного исследования.

Вспомните: до того как вы приступили к опытам, зрение представлялось вам как нечто сложное, даже «чудесное» — по выражению Дж. Грегга, — но интуитивно понятное. Выражение «чудесное чувство» значило для нас то же, что «замечательное», а вовсе не «непостижимое», хотя именно последний эпитет больше подходит для характеристики чуда в буквальном смысле этого слова.

Экспериментируя, мы надеялись постепенно узнать главное о зрении, разбирая его, так сказать, на составные части. Углубившись в опыты, мы очень много узнали о деталях процесса зрения, но перестали понимать целое. Чем больше мы углубляемся, например, в механизм, управляющий аккомодацией глаза или адаптацией к темноте, тем труднее представить себе общую связь между этими совершенными «инструментами» зрения и, например, иллюзиями формы, контраста, цвета.

Такое положение — нормальный этап научного исследования. Даже если предмет нашего исследования— какой-нибудь простейший организм, амеба например, и мы изучаем ее строение, все наращивая разрешающую силу микроскопа, то вскоре все поле нашего зрения займет маленький участок ее протоплазмы, оказавшийся огромным сложно устроенным миром, а сама амеба — некогда простой кусочек слизи — «разрастется» к этому времени настолько, что представить ее себе всю целиком станет почти невозможно.

При малом увеличении поле зрения велико, при большом — мало. Но это — лишь временный тупик. Узнав частное, надо отойти назад и снова рассмотреть целое, не забывая о том, что представляют собою его части.

Неясно лишь, как далеко надо отойти, чтобы весь феномен зрения оказался в пределах нашего внимания. Ведь факты, выявленные нами при изучении зрения, неоднородны. Ни от одного из установленных экспериментально фактов нельзя просто отмахнуться. Но, связывая их между собой, строя вывод, обобщение, невозможно охватить все факты сразу, не отдавая ни одному из них предпочтения, — человеческое внимание на это неспособно.

Построение вывода сначала похоже на сборку малознакомой машины: либо деталей не хватает, либо оказываются лишние, не лезущие в конструкцию. В первом случае мы отошли слишком далеко, во втором оказались уж очень близко.

Попытаемся удаляться от массы известных нам фактов постепенно. На основании того, что мы знаем об элементарных зрительных ощущениях и о замечательной способности человека ориентироваться во внешнем видимом мире, построим предварительный вывод I:
[banner_centerrs] {banner_centerrs} [/banner_centerrs]

При достаточном количестве света и определенном контрасте зрение является высоконадежным природным прибором, позволяющим человеку правильно воспринимать форму и размеры предметов, их взаимное расположение в пространстве, движение и другие признаки.

Фактов, подкрепляющих этот вывод, у нас очень много, и не только тех, что накоплены в повседневной жизни. Многие из них получены в специальных условиях опыта. Так, мы можем обнаружить малейшую разницу в удаленности двух вертикальных стержней (опыт 30); правильно определяем размеры квадратов, хотя их показывают вразнобой и с различных расстояний (опыт 33); мы почти в полной темноте отличаем круг от квадрата, а при чтении успеваем опознать все буквы, хотя наши глаза буквально скачут по строкам, и так далее.

Но и «лишних деталей» очень много: нам случается видеть цветные колышки там, где их на самом деле нет; серое нам кажется то светлым, то темным, то цветным — в зависимости от фона; каркасный куб то висит нормально, то выворачивается наизнанку; расчерченный круг кажется эллипсом, а окруженные орнаментом параллельные линии — кривыми; «бегут» неподвижные спирали; возникает «цвет» на вращающемся черно-белом круге и так далее. Что же, попробуем оценить зрение в целом, основываясь только на этих фактах. Сделаем предварительный вывод II:

В зависимости от сочетания условий зрение воспринимает одни и те же предметы по-разному и потому является совершенно ненадежным прибором восприятия даже при достаточном освещении и контрасте.

Выводы I и II противоположны. Мало того, они не исчерпывают всех существенных фактов. Вы знаете (особенно если работали над опытами не в одиночку), что существуют признаки вещей, по-разному воспринимаемые разными людьми: цвет, удаленность, размеры предметов, даже их форма. Так что напрашивается еще и предварительный вывод III:

Надежность зрения нельзя определить, так как разные люди видят одно и то же по-разному.

Последний вывод как будто исключает два других. Впрочем, возможно, хотя бы этот вывод не правомерен? Может быть, индивидуальные различия в зрительном восприятии цвета, формы и так далее — просто следствие дефектов зрения?

Мы ведь знали и раньше о том, что не все люди видят одинаково, например бывают близорукие — их примерно 20 человек на каждую сотню; бывают дальнозоркие (в противоположность первым они видят вдаль лучше, чем вблизи) —этих среди молодежи примерно 12 человек из ста, но зато среди пожилых людей— очень много (в возрасте старше 50 лет потребность в очках для чтения испытывают все люди, кроме близоруких, конечно); бывают цветоаномалы — люди, неправильно различающие цвета (примерно 8 человек на 100 мужчин и лишь одна женщина на 250 представительниц своего пола). Может быть, именно дефектами зрения объясняется тот факт, что разные люди видят по-разному?

Нет, это объяснение не может нас удовлетворить. Помните, автор предупредил, что почти для всех опытов очень малое значение имеют такие дефекты оптики глаз, как близорукость, дальнозоркость и астигматизм? И это правда. Цветоаномалы, конечно, различают цвета совсем не так, как остальные люди, — но разве мы вправе сказать, что они видят цвета неверно? Ведь в обычных условиях в повседневной жизни они, как и люди с нормальным (то есть наиболее часто встречающимся) цветоощущением, прекрасно отличают зеленые листья от пожелтевших, красный огонь светофора от зеленого, голубую «Испано-Сюизу» от коричневой «Волги». Цветоаномалам не разрешают заниматься теми профессиями, где правильное (то есть соответствующее принятым стандартам) различение цвета имеет значение, важное для сохранения жизни и здоровья людей; им, например, нельзя быть водителями транспорта. Даже в пустяковом тумане, когда ни один человек, нормально ощущающий цвета, не ошибется, цветоаномал легко может спутать красный свет не только с желтым, но и с зеленым. Но туман— это уже особое, далеко не обычное условие...

Стоп. Быть может, мы неожиданно нащупали нечто такое, что позволит радикально изменить подход к оценке надежности зрения. Ведь три наших предварительных вывода построены лишь на однородных фактах — поэтому кажется, что любой из них исключает два других. Но в науке все факты равноправны. Понятия «правильный» и «неправильный» относятся лишь к предполагаемым связям между фактами.

Связывая только однородные факты, мы с вами выполнили первый этап построения научной гипотезы. В результате были получены три «взаимоисключающих» предположения. Кстати, и это совершенно естественный путь развития научной теории. Сначала идешь по наиболее очевидному пути — связываешь то, что само просится в связку. И, когда все последовательно выполнено до конца, заходишь в тупик. Должно быть правильно либо одно, либо другое, либо третье! Но стоит махнуть рукой на «лишние детали» — и с наукой покончено. Конструкция, собранная таким образом,— мертворожденная. Она может очень походить на настоящую, может даже поработать немного, если осмотрительно выбрать для нее специальный режим, но на настоящих испытаниях она развалится в первую же минуту. Жизнеспособная гипотеза должна включить все факты, особенно противоречивые.

Из тупика, как известно, нельзя выйти, продолжая идти в прежнем направлении. Чтобы не топтаться на месте, нужно изменить способ передвижения — например, подняться над стеной, загораживающей выход.

Снарядом, который «поднимет нас в воздух» над всеми тремя противоречивыми выводами, будет центральный факт: в привычных для человека условиях его зрительная ориентация в окружающем мире в основном правильна, независимо от того, какие особенности его зрительного восприятия обнаруживаются в особых условиях, в частности в специальных опытах.

Справедливость этого факта не подлежит сомнению. Люди с близорукостью, дальнозоркостью, астигматизмом— даже те, у кого один глаз практически ничего не видит, — часто узнают о дефектах своего зрения лишь случайно, например на медицинской комиссии, будучи уже взрослыми, хотя дефект существует много лет или даже является врожденным. То же самое относится и к большинству людей с аномальным восприятием цвета.

А теперь попытаемся связать все существенные факты, соединить три ранее сделанных противоречивых вывода в один обобщенный вывод:

Ощущения количества, направления, спектрального состава света и контраста, лежащие в основе зрения, в основном одинаковы, а в частностях — различны у разных людей. В особых условиях зрение дает либо неверные, либо ненадежные сведения о реальных предметах; в зависимости от этих условий, а также от внутренних особенностей аппарата зрения, восприятие разных людей обладает различной надежностью. В привычных условиях зрение каждого человека является надежным средством ориентации во внешнем мире.

На этом можно было бы и остановиться, так как формально мы как будто ответили на вопросы о том, как работает зрение (разобрав его механику, насколько это было в наших силах) и в какой мере достоверно «очевидное» (в привычных условиях достоверно, в особых условиях недостоверно либо отчасти, либо полностью).

Но внимательный читатель, наверное, заметил, что такие понятия, как «привычные условия», «ориентация во внешнем мире», «надежность», не были определены достаточно ясно. Подразумевалось, конечно, что «привычное» значит «хорошо знакомое», а «надежная ориентация» равнозначна правильному зрительному опознанию внешних предметов; но стоит немного подумать, и мы почувствуем, что ввести синонимы «привычное— знакомое» или «ориентация — опознание» вовсе не означает определить эти понятия. А между тем определение необходимо. Ведь наш конечный вывод можно кратко сформулировать и так; хотя зрение — ненадежный аппарат восприятия, оно обеспечивает человеку правильную ориентацию в привычных условиях.

Такой вывод нас, естественно, не удовлетворяет: мы хотим узнать, каким образом разрешается это противоречие. Но ни проделанные нами эксперименты, ни повседневный опыт, ни популярные или даже специальные труды по физиологии зрения не позволяют продвинуться дальше. Тем не менее это возможно, если обратиться сначала к процессу формирования зрения и зрительного опыта, рассматривая по мере необходимости не только физиологическую и психологическую, но и биологическую сторону дела.

Конечно, при этом придется отойти еще дальше от собранных нами фактов, но зато в поле нашего внимания феномен зрения окажется не изолированным явлением, а частью сложной функциональной системы, обеспечивающей целесообразное поведение. Лишь такой подход может дать четкое определение понятию «ориентация — опознавание», поможет выявить критерии «привычного» и «надежного», поскольку зрение теперь рассматривается как аппарат, служащий определенным целям. По отношению к биологическим объектам (в отличие от объектов, изучаемых физикой и химией) правомерны не только вопросы что, как, но и для чего.

Нашей конечной задачей остается изучение зрения человека, а человек — социально-биологический объект, и целесообразность его поведения далеко не исчерпывается биологическими критериями. Но она существенно от них зависит. Поэтому ряд вопросов, связанных с изучавшейся нами механикой зрения, может быть выяснен только в том случае, если мы ознакомимся с ними по-новому — в биологическом аспекте.

Что такое поведение? Система действий, движений. Не сумма, а именно система, то есть неслучайные, взаимосвязанные сочетания и последовательности движений, подчиненные некоторой общей задаче (или цели). Рассматривая отдельные движения, извлеченные нами из такой последовательности, мы можем обнаружить как верную, так и ошибочную их направленность, но число ошибок системы действий будет заведомо небольшим, какое бы животное мы ни избрали в качестве объекта. Если бы это было не так, данного животного не удалось бы найти в природе. Гибель — цена ошибок поведения. Сохранение и продолжение жизни — цель, которой подчинено поведение животного. В достижении этой цели зрение играет огромную роль.

----

Статья из книги: Опыты со зрением в школе и дома | Грегг Дж.