Греческий идеал

Описание

Те самые славные древние язычники — греки, у которых нам, нашей хваленой цивилизации еще многому надо учиться, оценивали более любой другой нации важность физической культуры, делая ее фундаментом всей своей системы воспитания. Они прославляли свое тело и стремились его совершенствовать. Их юноши и девушки тренировались в «гимназиях» и участвовали в соревнованиях, стимулируемых высокими наградами, воздаваемыми тем, кто отличался в спортивных праздниках. «Простой короны из зеленых листьев, надвинутых на самые брови победителя благородных атлетических игр в присутствии собравшихся соотечественников и соотечественниц, греческие юноши домогались более, нежели королевской диадемы». Это была корона славы, и не только его самого, она прославляла и город, где он родился.

В представлении древнего грека гимнастика ассоциировалась с его идеями о культуре человека, его личном достоинстве, добродетели, красоте, здоровье, доблести, литературном даровании, философии и политической известности. Моралисты (учителя морали) считали внимание к физическим упражнениям особой добродетелью, называя ее гимнастической добродетелью. Крупные исторические секты греческой философии заимствовали свои названия у «гимназий», где они впервые выступали с речами. Они, по словам Долсартина, познавали ту истину, что «подлинная культура предполагает физические, моральные и умственные усилия, объединенные в гармоничное действие». Кто бы тогда в спорте ни одерживал верх, побеждали высокое личное достоинство и самые благородные черты государства. Гроут писал: «Симпатии и восхищение, питаемые в Греции к спортсмену-победителю, были не просто сильным порывом греческого ума, но, возможно, среди всех прочих чувств наиболее распространенными и панэллинскими».

Победители Истмийских и Немейских Игр освобождались от налогов, становились кумирами — идолами в своих родных городах, были защищены от превратностей судьбы и от нищеты в старости, либерально облагаемыми ежегодным зондом и пользовались всеми преимуществами и неприкосновенностью лиц привилегированных классов. Плебей из Агригентума Эгенвтус выиграл три из пяти призов девяносто второй Олимпиады и сразу же поднялся из нищеты к изобилию благодаря богатым дарам, врученным ему под энтузиазм зрителей еще до того, как он покинул арену соревнований. Его возвращение в родной город сопровождала процессия из трехсот колесниц, каждая из которых, как и его личная, была запряжена двумя белыми лошадьми, принадлежавшими гражданам его города.

Олимпийские Игры проводились каждые четыре года, и все международные конфликты, раздоры между семействами и семейные споры откладывались, когда к завершению подходил подготовительный этап из сорока восьми месяцев, и даже военнопленные и политические заключенные выпускались на свободу при условии, что они согласны оспаривать лавровый венок в любом чемпионате Олимпиады; чтобы лишить их шанса на выигрыш такого приза, наказание должно было быть слишком суровым, чем просто за политическое деяние. «Видимо, — восклицает доктор Освальд, — это был настоящий Валгалла, гористая роща Элис, где в тени величественных деревьев сооружались эти статуи, а верхушки горы и открытые лужайки украшали такие шедевры греческой архитектуры, как Храм Юпитера Олимпийского и Пантеон Калликратский» («Физическое воспитание»). Если какой-либо спортсмен получал за одну Олимпиаду больше одной награды, его победа ознаменовывалась сооружением статуи, выполненной лучшими современными скульпторами его страны.
[banner_centerrs] {banner_centerrs} [/banner_centerrs]

По словам Освальда, «восторженная эйфория Олимпийского триумфа хорошо иллюстрируется историей о Диагорасе Фодийском, который в молодые годы был известным чемпионом и присутствовал при выигрыше его двумя сыновьями полного «пентатлона», то есть всех пяти призов, за которые спортсмены всей Греции боролись, тренируясь четыре года, предшествовавшие шестьдесят первой Олимпиаде. Когда юноши подняли своего отца и понесли его по арене, крики зрителей были слышны в гавани Натрия, на расстоянии семи лиг. Но Диагорас ничего на земле не слышал после того, как голос глашатая назвал имена победителей: «Боги, как говорит Пиндар, обещали, что счастливейший момент его жизни должен быть и последним». Обменял бы Диагорас этот момент на неделю тех «блаженных грез», которые вознаграждали святого Доминика — за его семилетнее наказание?» («Физическое воспитание»).

Из известных нам упражнений, применявшихся в Играх греками, большинство используется и сегодня. Бег, как считают, был у них древнейшим видом тренировки, поскольку воину требовалось искусство в беге и в атаке, и в обороне. Практиковался бег на выносливость (длинные дистанции) и на скорость (короткие дистанции, спринт). Позднее к нему добавились прыжки, метания диска и копья, борьба. Эти пять видов и составляли знаменитый «пентатлон», который был важнейшим событием Олимпийских Игр. Мужчины-победители «пентатлона» должны были иметь всестороннее развитие. Аристотель сообщает, что участники «пентатлона» были самыми красивыми из людей того времени, их тела были одинаково прекрасно развиты для силы, ловкости и быстроты. Бег и прыжки давали энергичную тренировку ногам, грудной клетке и сердцу, метания диска и копья — рукам, борьба тренировала торс. Одна из рук, бездействующая при метании диска и копья, получала тренировку в борьбе.

У греков было много игр, многие из которых очень сходны с нашими современными, то же самое — в гимнастике. А поскольку физическое воспитание греческих юношей начиналось с раннего возраста, то полное их развитие им было обеспечено. И тем не менее целью греков было не столько производство чемпионов, сколько воспитание и сохранение красоты и энергии всей нации. Почести воздавались за усилия, но усилия не некоторых, а многих. Всех тех, кто одерживал победы в любых Играх, особенно Олимпийских, чествовали повсеместно, их почти обожествляли. И к таким почестям стремился каждый, они воодушевляли все греческое население на большие усилия. Ставя в качестве объекта поклонения красоту сразу после добродетели, древние греки этим показывали связь Красоты с Божеством. Как писал Гете: «Прекрасное выше Бога, ибо Красота включает того в себя как часть».

Мрачные, аскетические, те, кто рассматривает тело лишь как строительный материал — глину, нечто испорченное и просто склеп для души, тем самым оскорбляют Создателя, презирая самую искусную и прекрасную частицу механизма Его физического Творения. Красота — это наивысшее выражение совершенства и силы. Красота, будь то растения, животного или человека, есть внешний показатель полной готовности всего организма и всех его частей к выполнению их функций; это — высшее свидетельство надежности и крепости организации и четкости функции. Поэтому, соответственно, по мере продвижения к своему физическому совершенству, мы становимся все более прекрасными. Цельность организма (здоровье) и красота всегда четко взаимосвязаны друг с другом, при этом красота везде является признаком или символом здоровья». Отсутствие красоты в любой части тела есть показатель отсутствия там и здоровья. Если бы в древней Греции проводились «конкурсы мод», они демонстрировали бы там в качестве образцов для соревнования самые красивые тела, а не самые последние парижские модели.

Первое место и наибольшее внимание в Греции отводились телу, а не одежде. Греческие поэты, воспевая своих героев и богинь, не уставали хвалить подвижность их ног, красоту частей тела, белизну плеч, крепость плоти и т.д. Безупречная чистота линий, восхитительные очертания, совершенная симметрия и ласкающие глаз пропорции у их богов и богинь, которые были всего лишь обожествленными греками, описывались в поэзии и изображались в произведениях искусства. Но ни поэзия, ни искусство не содержали описаний вызывающих одеяний, сверкающих драгоценностей, прочих подобных наследств варварских времен. Каждый дом был украшен скульптурными изображениями богов и богинь — постоянными напоминаниями о возможностях красоты, изящества и силы человеческого тела. Мы стремимся стать теми, кому поклоняемся. И нет сомнения, поклонение богам и богиням с их идеальной красотой оказывало огромное влияние на греков, воодушевляя их на стремления к состязаниям собственного тела с телесной красотой этих богов и богинь.

Поклонение красоте побуждает нас стремиться к ней. В свете этого изобразительное искусство обретает новое измерение своей значимости и пользы. Оно не только прямо и немедленно апеллирует к нашей врожденной любви к прекрасному, но служит нам еще более эффективно постоянным вдохновением нас на стремление к поиску все большей красоты в нас самих и в наших детях. Греческая религия была радостным поклонением Природе. Праздники греков в честь богов и богинь были праздничными днями для всего народа и оказывали глубокое и сильное воздействие на любого из греков. Их пьесы и спектакли, которые практически были освящениями физических упражнений в гимназиях, воспламеняли благородными чувствами сердца тех, кто в них участвовал, зажигали восторгом их глаза, вдохновляли души и оживляли характеры тех, кто эти представления наблюдал. Нам недостаточно ценить и восхищаться красотой Афродиты, Аполлона, Гиацинта, Греческого Раба; мы должны стремиться воспроизводить их красоту в наших собственных телах, как это делали сыновья и дочери древних Афин, Спарты, Фив, Коринфа.

В большинстве случаев, по крайней мере, крупные художники, следуя тенденциям природы, вместо копирования ее действительных форм изображали возможности полной симметрии и гармонии целого в человеческом организме, его высшей физической целостности и совершенной организации. Следуя за художниками, мы в содружестве с Природой, а не противореча ее законам, можем помочь ей воплощать в реальных живых формах ее и наши идеалы красоты. Мягкая, теплая, чувствующая плоть и кровь человеческие способны сотворить превосходящие по симметрии и изяществу мраморную Венеру (которая слишком полная) или Аполлона. Говорят, что путем отбора самых красивых частей разных индивидов и их соединения в одной гармоничной фигуре древнегреческим художникам удавалось создавать образцы идеальной красоты, которыми и поныне восхищается весь мир. То есть эти части есть настоящие копии реальной красоты, когда-то пребывавшие во плоти и крови. Хотя весь ансамбль — это идеал. Возможно, многие греческие мужчины и женщины соответствовали своей физической красотой работам тогдашних лучших скульпторов. Один из шотландских авторов писал: «Своей системой физической культуры греки реализовывали на практике ту великолепную симметрию формы, которая для нас существует лишь как идеал, и которую их скульпторы лепили с реальных людей, наделенных подобными совершенными пропорциями». В работе «Совершенная сила» Алан Кэлверт сообщает, что он произвел измерения огромного числа греческих статуй и нашел, что, например, грек ростом шесть футов с пропорциями Аполлона Бельведерского «имел грудную клетку в 38,3 дюйма, талию — 31 дюйм, бедро — 36 дюймов, ляжку — 53,5 дюйма, икры ног — 13,5 дюйма, запястье — 8,3 дюйма, предплечье — около 15 дюймов». При измерении других статуй было установлено, что если рост мужчины составлял 3 футов 8 дюймов, то величина грудной клетки была 44 дюйма, ляжки — 24 дюйма, предплечья — 16 дюймов. Греческие измерения доказывают, что тот, кто «сложен подобно греческой статуе», гораздо крупнее и мощнее развит по сравнению с сегодняшним так называемым «идеалом». Измерения греческих спортсменов, которые, вероятно, были самыми совершенными мужчинами своего времени, показывают определенные соотношения ширины и длины тела, длины торса и ног, размеров рук и ног, величины грудной клетки и бедер. Эти соотношения сильно отличаются от пропорций среднего спортсмена, то же самое показывают измерения и современных мужчин.

«Греческий тип» тела не исчез с лица земли. И сегодня имеется поразительно большое число спортсменов, которые сложены так же хорошо и обладают такими же прекрасными пропорциями тела, как и любая греческая статуя. Возможно, у греков было гораздо больше обладателей такого тела, ибо физическая культура, как говорилось, была основой самой их системы воспитания. Но они определенно не имели лучших спортсменов, чем мы имеем сегодня. Несколько странно, что художники, воспитатели и инструкторы по гимнастике столь много говорят о красоте и симметричности, о плавности мышц на статуях с изображениями древнегреческих спортсменов, порицая современного «сильного мужчину» как «переразвитого», а его тренировки как вредные, в то время как измерения этих греческих статуй выявляют, что современный «сильный мужчина» почти приближается к греческому образцу. Доктор Кэлверт правильно замечает, что «если скульптор создает абсолютно точную статую теннисиста или бегуна на длинные дистанции, то его изображение будет выглядеть фигурой почти худой по сравнению с древнегреческой статуей». Он мог бы добавить, что этой статуе не хватает приятных пропорций и симметрии греческой скульптуры. Современные сильные мужчины могли бы претендовать у греков на место в Валгалле. Разве что за тем исключением, что головы многих из них, по своим данным, сравнялись бы и даже превзошли бы лучшие греческие образцы. Греческие скульпторы, чтобы произвести впечатление своими статуями, делали их головы меньше, чем те были в реальной жизни, придавая тем самым плечам видимость большей ширины.

Чтобы лучшие представительницы прекрасного пола не обвинили меня в игнорировании их в данном вопросе, позволю себе сказать, что многие из современных лучше всего сложенных и прекрасно развитых женщин полностью отвечают образцам греческой и римской скульптуры. Фактически есть достаточно оснований полагать, что хорошо развитая современная женщина более прекрасна лицом и фигурой, чем женщина любого прежнего времени (например, формы гречанки, представленной в мраморе, слишком полные). По крайней мере, многие из ныне живущих женщин, по математическим тестам и измерениям, равны лучшим представительницам древних народов, изображенным в произведениях искусства тех времен. У нас много женщин, которые могли бы служить образцами для греческих скульпторов той далекой эпохи. В древней Греции физическая тренировка была общенациональным делом, в которое были вовлечены оба пола, и вполне вероятно, что рядовая женщина тогда в физическом отношении превосходила сегодняшнюю женщину. Но если это и так, то, определенно, не из-за какой-то ущербности современной женщины, а лишь отсутствия у нее тренированности. Современная женщина обладает возможностями, равными возможностям древней гречанки, хотя, возможно, и не осознает это.

Если стремиться к красоте формы и фигуры, то современная женщина должна открыто признать тот факт, что этого можно достичь лишь соответствующим развитием тела через разумно направленные упражнения и надлежащий образ жизни.

То, чего древние греки достигли в массе, мы частично даже превзошли в реальной жизни. У нас сегодня есть живые во плоти боги и богини, которые превосходят лучшие греческие образцы, изображенные в произведениях искусства. Но их у нас слишком мало. Греки отличаются от нас тем, что они стремились создать целую нацию из красивых мужчин и женщин, а мы растим их отдельные единицы для наших театров. Подавляющая часть нашего населения лишена надежной красоты, королевской грации и миллиона нежных восторгов, переживаемых теми, чьи тела, прекрасные, как у торжествующей Афродиты, излучающие здоровье и дышащие энергией, рожденной продуманным уходом за телом. Мы же изображаем в скульптурах наших героев и героинь полностью одетыми, дабы потомство не посчитало скульптурные подобия карикатурами».

----

Статья из книги: Натуральная гигиена — наука жизни | Герберт ШЕЛТОН