Натуральная гигиена — наука жизни | Герберт ШЕЛТОН

13-08-2010, 08:50

Видеть Без Очков. Уникальная методика восстановления зрения от Школы Здоровья

+ -

Автор: Шелтон Г.

Формат: PDF

Качество: Электронная книга

Количество страниц: 257

Описание

Питание можно разделить на две фазы — позитивную и негативную — в зависимости от того, является ли это периодом собственно питания или периодом воздержания от пищи. Негативное питание обозначается терминами «голодание», «истощение», «изнурение». Но голодание и истощение — разные явления, четко отличающиеся друг от друга. А изнурение охватывает оба процесса.

Слово «голодание» («фаст») происходит от англосаксонского «фаст», что означает «стойкий», «непреклонный». Практика обходиться без еды в определенные периоды времени называлась «фастинг» — от англосаксонского «фа-стен», или «воздерживать себя от питания». Таким образом, словарь определяет голодание как «воздержание от пищи, частичное или полное, или от предписанных видов пищи». В большинстве религиозных голоданий имеется в виду воздержание лишь от предписанной пищи.

Мы можем сказать так: голодание — это воздержание, частичное или полное, на более или менее длительное время от пищи и питья или только от пищи.

Содержание:

Послесловие

Почти полтора века прошло с тех пор, как Натуральная Гигиена была предложена миру в качестве программы ухода за здоровыми и за больными.
Когда выдвигаются новые истины, нужно, чтобы строка за строкой, том за томом, совет за советом внедрялись в сознание.

Сегодня имеются многочисленные средства обучения. Но, к сожалению, большинство из них монополизировано силами эксплуатации. Наш народ — раздраженный, отчаявшийся, расстроенный, ослепленный и безнадежно сбитый с толку — является заложником гигантской системы эксплуатации, которая не знает пределов и глубины своего падения в попытках заставить народ поверить, будто он облагодетельствован той безжалостной эксплуатацией, которой подвергается.

История человеческого рода — это история прогресса. От фиговых листков до шелковых и хлопчатобумажных одежд и золотых и серебряных украшений, от шалаша, вигвама и каноэ до дворца, океанского лайнера и реактивного самолета, от езды на лошади по зарубкам на деревьях и в грубых повозках до железных дорог и бесконечных интерьерных украшений — единый долгий путь прогресса. Но при всем этом человек игнорировался. Как писала в мае 1853 года в «Журнале Николса» Мэри Гоув, «человек окультурил то, что вокруг него, и пренебрег собственной природой. Он заботится о земле и своих животных, любит прекрасный сад и гордится породистой лошадью, строит больницы для больных и тюрьмы для преступников. Но он не выпалывает злые корни невежества, которые дают обильный урожай болезней и преступлений».
[banner_centerrs] {banner_centerrs} [/banner_centerrs]

В наше время мы можем лишь сожалеть о фактах, подобных этим, и должны трудиться, чтобы всюду нести свет затемненной земле.

После Второй мировой войны одной из самых явных тенденций американской жизни была тенденция к конформизму. Как наследие прошлого остается распространенное и неосознанное подозрение к думающему. В то же время наши власти в области образования не устают заявлять, что их целью является обучение «адаптации к жизни», важности и необходимости «социального согласия» и признанию индивидом «массовых ценностей». В быт вошел так называемый новый консерватизм, который борется за власть над умами людей. Мы склонны принять то, чему нас учат, не задумываясь, что правильно, а что нет! Мы так готовы переложить ответственность на кого-то еще и думаем так лениво, что вслепую идем за любым громким названием независимо от того, истинно оно или нет. Или же следуем за популярным течением лишь потому, что оно предлагает легкий выход. Но нынешний бунт молодежи, каким бы неосмысленным и бесцельным он ни был, кажется, является обнадеживающим развитием событий.

Реакционное требование конформизма, характеризующее нашу эпоху, есть авторитарная система, которая тесно смыкается с догматическими религиями. Утверждают, что требования конформизма сильнее в академических кругах, нежели среди простого народа. Вторя заявлениям тоталитарного лидера, кричащего: «Смерть всем, кто не с нами!» — они отказывают в доверии и признании любому, кто не принимает их авторитарных норм. Они навязывают свой собственный конформизм и, подобно всему тоталитарному, считают, что не должны проиграть. Поэтому они безжалостны к своим оппонентам и требуют поголовного устранения всех, кто осмеливается им возражать. Но такая позиция прямо исходит из страха. В век, когда ничто не принимается как знание, пока и если не получило «акта законности» от должным образом учрежденной власти, жизненно важное знание может чахнуть в «ученом» забвении и длительное время только потому, что должным образом учрежденная власть не желает отказаться от своих старых, но дающих доходы ошибок в пользу революционных, но явно «нерентабельных» новых истин. Или потому, что власть не желает считать, что любое знание может появиться и помимо должным образом учрежденных каналов. Власти в науке, как и власти в теологии, быстро напоминают аутсайдеру, представившему новую находку: «Мы вас не обучали. Вы исповедуете не наши доктрины».

Наша образовательная система душит любознательность и независимость и деморализует, если вообще не запрещает, те отклонения, которые открывают новые сферы. С ее фантастической опорой на власти и «учрежденные науки» она не допускает мысли о разнообразии жизни и истории развития, никакого понимания резервов прошлого, никакого признания «великого непознанного», которое могло бы составить базу для новых знаний. И ради новых отходов и отклонений необходимо оглянуться на тех, кто имел мужество и здравый смысл порвать со «школами» и властями.

Здесь как раз и лежит трагедия американской жизни: атмосфера конформизма, развившаяся в нашей стране, сделала из нас психологических и моральных рабов. Мы думаем, что мы — свободный народ. Но мы утратили свободу задавать вопросы, жить по своим убеждениям, даже иметь какие-то мнения, расходящиеся с общепринятыми. Мы утратили даже свободу критиковать себя. Повсюду — психологические «джаггернаугы», мощные силы, которые туманят, подавляют, извращают и деформируют мозги и старых, и молодых в наше время. В условиях тяжкого единообразия общественного сознания мы говорим вместе о Уолтом Уитменом, заявившим при обсуждении совсем иного вопроса: «Я говорю — все обсуждайте и все раскрывайте. Я — открыто за любой разговор. Я говорю: «Нет спасения этим Штатам без новшеств — без свободных языков и без ушей, желающих слышать эти языки». Я возвещаю в качестве достоинства Штатов, чтобы они с уважением выслушивали все предложения, реформы, новые идеи и доктрины от поколений мужчин и женщин. У каждого века свой рост». Мы считаем это четким выражением фундаментального принципа, которому должно следовать каждое поколение.

Общественное мнение является мечом обоюдоострым, поражающим обе стороны. Будучи справедливым, оно поощряет развитие благородного и доброго в человеке; будучи неправильным, оно способно принижать и сдерживать подлинный прогресс. В каждом столетии существовали влияния, развращавшие общественное мнение, высмеивавшие каждое новое открытие, принося многих прекрасных мужчин и женщин в жертву своему пороку, сотворяя многих мучеников истины. Требуется большое моральное мужество, чтобы пытаться остановить поток общественного мнения и следовать курсу, который правилен. Мы предпочли бы голодать, нежели молчать о пороках, изобилующих буквально на каждом шагу. Наивное представление, будто истина что-то значит, может быть опасным в нашем капиталистическом сумасшедшем доме, где существенного значения не имеет никакая истина, которая позволила себе встать на пути прибыли.

Но мы не должны отчаиваться относительно конечного триумфа истины, ибо истина — часть вселенной и должна восторжествовать. Истина — едина и непреложна. У ошибок же, подобно Протею, много форм. Истина и заблуждение идут противоположными путями, не притягиваются одним направлением, не вращаются вокруг общего центра. Но истина имеет значение лишь в мире, который живет ею. Слепая приверженность и обман не всегда выступают заменой истине; часто они просто маскируют невежество и неспособности.

С помощью обучения и всего того, что ребенок слышит и видит вокруг себя, он впитывает так много лжи и глупостей, смешанных с важными жизненными истинами, что первым долгом юношей и девушек, желающих вырасти здоровыми, является отбросить всю ту «истину» и неистину, которые он и она приобрели из вторых рук, все, что не получено через личное наблюдение и опыт, и познавать все заново. Ни одну идею, какой бы старой она ни была, ни одну истину, какой бы великой она ни казалась, нельзя считать «священной коровой». Все должно быть брошено в огонь, и из него выжжен шлак. Юность, когда ум еще зелен и поддается влиянию, является идеальным временем для такой разгрузки. Подросток, получающий подобное освобождение от традиций, условностей, теряющий навязанное ему восхищение к устарелым вещам, затем может вступать в зрелый возраст полностью готовым к смелому мышлению без извращающего влияния слепой доверчивости.

Поскольку у нас существует система образования, которая не образовывает, поскольку мы обволокли наши суеверия бальзамом вероучений и ритуалов, поскольку мы сохранили в науке многие наши предрассудки, человек постоянно находится в «получасе» от варварства. А поскольку нашим учителям не позволяют говорить истину, даже когда они ее знают, дабы они не наступали на «любимые мозоли» некоторых наших корыстных кругов — коммерческих, религиозных, политических, «научных» и прочих, — наших молодых людей воспитывают во лжи. Профессор истории городского колледжа, который провел несколько летних сезонов за изучением исторических архивов в своем штате, однажды сказал мне, что существует большая разница между той историей, которой обучают, и той, которая действительно имела место. Когда я его спросил: «Профессор, а вы говорите об этом студентам?» — он ответил: «Я знаю, на какой стороне моего бутерброда масло. Если бы я им об этом рассказал, мне не работать бы и неделю». Такова наша хваленая «академическая свобода». Наши учителя так же «свободны», как и наша пресса. Многие знают, что они обучают лжи. Но их рабочие места зависят от лжи, потому они и держатся за эти места.

Наш народ не обучен исследовать основополагающие принципы. Действительно, очень немногие думают над выявлением главной какой-то предпосылки или исходной позиции той или иной системы или теории. Это особенно верно для медицины. В течение 2500 лет она рьяно и старательно пыталась построить медицинскую науку на ложных принципах с неизбежным итогом: все результаты этой огромной работы и мысли можно суммировать как громадный набор проблем в патологии и терапии, означающих не более чем «бессвязное выражение бессвязных идей». Основа с самого начала была неправильной. В предположении, что болезнь есть самостоятельная сущность и что в ядах, содержащихся в царствах минералов, растений и животных, имеется специфическое вещество от каждой болезни, мы обнаруживаем источник ошибок и заблуждений, окутывающих в таинство медицинскую систему. Сегодняшняя медицина основана на беспорядочных экспериментах вместо того, чтобы базироваться на принципах, выявленных физиологической и биологической науками.

В прошлом медицина стремилась присвоить себе знания, имеющие отношение к болезни и оздоровлению, по сути, утверждая, что она, и только она, является спасителем человеческого организма.

Когда во время болезни жизнь в величайшей опасности, нам предлагается проявить такое уважение к врачу и такую безграничную веру в спасительную силу его «мешка ядов», дабы побудить нас думать и считать, будто вопросы жизни — только при нем и он управляет, почти сверхъестественно, нашей смертной судьбой. Независимо от того, насколько полезно всеобщее распространение подобных важных знаний — знаний, касающихся самого нашего существования, средств развития и воздействия на соответствующие силы организма, — эти знания должны были оставаться в исключительном владении маленького профессионального клана, слишком священного и слишком оккультного для общего понимания. Люди должны были наблюдать за искусством восстановления здоровья лишь как за сложной системой лекарственного лечения. А предписания предполагались такого характера, который позволял бы игнорировать тщательную общественную проверку, требовалось лишь безграничное доверие.

Наблюдение за «прогрессом искусства лечения» открывает для изучающего арену, на которой разыгрывались самые поразительные сцены, связанные с подъемом и прогрессом цивилизации. В каждую страницу ее истории вписывались неизгладимые изменения.

Но изменения одного рода вряд ли можно назвать прогрессом. Постоянная смена — преобладающая склонность к замене старых систем новыми и к отказу от прежних лечебных средств ради новых — является следствием неуверенности в применимости средства и явного отсутствия надежной основы у медицинских теорий и практики. Это свидетельствует о том, что все системы медицины были за пределами истины.

Изучение истории медицины показывает, что каждое последующее поколение врачей отрекается от теорий и практики своих предшественников и, не жалея сил, расходует время и таланты на изобретение новых теорий и новой практики лишь для того, чтобы обречь их на ту же судьбу, что и у предшественников. Это также показывает, как легко заставить один и тот же факт подтверждать совершенно противоположные теории. На протяжении 2500 лет высшие способности человеческого мозга использовались для изобретения и открытия средств лечения болезней человека. Этим были заняты самые блестящие умы планеты. Баснословные горы богатств были вложены в усилия по отысканию лечебных средств. А за последние 50 лет ученые посвятили так много времени, энергии, таланта и технических знаний подобным исследованиям, что все предыдущие усилия в этом направлении поблекли.

Вся природа была изучена с целью найти противоядия от болезней, которыми страдает человек. Химики произвели анализы каждого вещества природы, как органического, так и неорганического. Они сотворили комбинации столь же разнообразные и бесчисленные, что и листья в лесу. Каждый яд, будь то минеральный или растительный, даже самый сильный, попал в поистине ужасный набор медицинских средств лечения человеческих болезней. Ядовитые вещества насекомых, пауков, змей, даже экскреции животных вошли в практическую медицину. В надежде открыть некую панацею или некое специфическое средство от несчастий человека амбициозные люди добавляли бессчетное число лекарств (ядов) в арсенале врачей. Были приобретены огромные состояния составителями эликсиров и стимуляторов. Рекламировалось и испытывалось обилие специфических средств. Но результаты всех этих поисков и экспериментов были, как правило, неудачными. Болезни росли, а их злокачественность и летальность были ужасающими. А в современную эпоху резко увеличились, в частности, хронические заболевания.

В США более 250 тысяч врачей, тысячи больниц, клиник, санаториев, немало гигантских химических предприятий, производящих лекарства и вакцины, тысячи торговых фармацевтических компаний, на которых занята армия фармацевтов, имеется большое число медицинских сестер, технических и прочих работников, благосостояние которых зависит от торговли лекарствами, множество производителей мензурок, картонных и пластиковых коробочек для лекарств и т. д. Газеты, журналы, радио и телевидение наживают миллионы на рекламах этих товаров. На долю фармацевтической промышленности прямо и косвенно приходятся прибыли, исчисляемые миллиардами долларов в год, и только в одной нашей стране.

Невозможно заставить медиков признать принципы, которые хотя и одобрены народом, но полностью опрокидывают лекарственную систему и ликвидируют профессию врача. Они никогда не принимали и никогда не примут такие принципы. Ущемленная гордыня, профессиональные предрассудки, непомерное тщеславие и корысть стоят на пути к честному и обьективному рассмотрению предмета. Членами «ученой» профессии являются, естественно, те самые лица, кто не расположен благосклонно относиться к новшествам в практике, которую привычки и предписания сделали в их глазах священной. От них мы не ожидаем ничего, кроме сопротивления и обмана, грубости и фальсификаций. Но нам безразлично, что они думают.

Наш призыв — к людям, которые не делают ставку на медицину. Если доктрины, принципы и практика Гигиены будут приняты народом, они полностью революционизируют уход за больными и окончательно подорвут гигантскую индустрию и ее паразитическую отрасль — фармацевтику. Этот огромный бизнес будет разрушен — полностью и навсегда. Будут сокрушены власть, престиж, положение, слава, гордыня и богатство медицины. Для этой профессии признать даже одно наше фундаментальное положение, а именно — во взаимоотношениях неживой материи и живой структуры всегда последняя активна, а первая — пассивна, — значит вбить тот клин, который разрушит суперструктуру так называемого искусства лечения. Медицина таким образом становится пристрастным свидетелем, предубежденным судьей и предвзятым жюри.

Когда в этой книге мы говорим вообще о врачах, их профессиональных ошибках и предрассудках, их высокомерии и гоноре, их безразличии к истине, их нежной чувствительности к интересам своего кошелька, мы не хотели бы, чтобы читатели нас поняли так, будто мы не делаем изъятий из этого общего правила и отрицаем наличие многих честных исключений. Во всех классах общества, во всех профессиях здравомыслящие души составляют большинство. Во всех этих категориях есть отдельные благородные мужчины и женщины, для которых истина дороже частной выгоды. Однако несчастье этих людей в медицине состоит в том, что они находятся под таким контролем медицинского сообщества, что не осмеливаются придерживаться истины, которую знают.

Медицина — это мертвый город, в котором мертвецы убеждены, что никто не должен жить. В медицине есть люди, которые понимают, что не все хорошо в «мертвом городе», и которые с радостью влили бы туда новую кровь в надежде оживить разлагающийся «труп». Но они на это не осмеливаются. Разумного практика возмущают лицемерие и ограниченность, которые он видит, и враги, с которыми сталкивается, — инерция, вялость, замкнутость, господство замшелых предрассудков и рабская покорность «авторитетному» обману. Но такие люди опасаются подглядывания из-за угла за теми, кто доносит друг на друга за каждое отклонение от «линии» их класса. Врач, который проявляет хотя бы временный отход от стандарта, обнаруживает, что коллеги держат наготове для него ножи и готовы наброситься, подобно волкам на калеку из своей стаи, при первом же признаке его замешательства и страха. Такой врач может быть полон внутреннего сильного возмущения, но укрывается за избитыми взглядами своей профессии, не осмеливаясь выразить даже малость того, что творится в его мозгу, чтобы не выдать ненависти к своей работе.

Полагают, кажется, что истину можно взять и отложить в сторону по желанию, без оболванивания ее же насильника. К несчастию для таких людей, их враг — не просто пассивный и притворный, но и агрессивный, грубый, преступный. Он прибегает к шантажу и насилию, готов оклеветать и уничтожить любого, кто ставит вопросы, на которые тот не в состоянии ответить. Нет пределов бесцеремонного поведения, до каких не доходили те, кто убежден, что ничто не должно жить в стенах «мертвого города».

Но, несмотря на все репрессии, внимательный наблюдатель не может не заметить, что мы являемся свидетелями катастрофического распада медицинской науки одновременно с распадом и ее практических структур. Однако лучшие люди медицины не имеют средства предложить что-либо взамен этого упадка, который столь очевиден. Кричащее, вызывающее мещанство, окружающее медика-практика, бурные «дискуссии», идиотская чушь рекламодателей и дельцов, все медицинское общество, принявшее механизм американского бизнеса со всеми его психологическими катастрофами и сумасшедшей гонкой за богатством и карьерой в обществе, где господствует бизнес, вся эта ожесточенная борьба, которая убивает жертвы и калечит победителей, не может долго заменять истинную науку. Так называемую медицинскую науку не может спасти ни один парад «чудо-лекарств». Наоборот: чем больше будут находить и применять таких лекарств и чем скорее будут делаться подобные открытия, тем скорее медицинская «наука» должна будет уйти, а преддверие ада уже подготовлено для систем, основанных на обмане и поддерживаемых силой. По мере того как проваливается очередное «чудо-лекарство», объявленное под шум фанфар, в обстановке безумия медицинских рекламодателей, расписывающих медицинскую практику и прославляющих ее суперкомпетентность, все шире раскрываются глаза народа.

Ничто так не эффективно в борьбе с мраком, как увеличение света. Мы попытались осветить ярким солнечным лучом «темный овраг» медицины. В нынешней второй половине века ни одно голословное утверждение не удовлетворяет пытливый ум. Человек должен иметь свою индивидуальность. Близится время, когда каждый человек и каждая профессия должны предстать перед миром, способными показать себя через логическое обоснование, причины и истоки свои или же получить неодобрение нынешнего ищущего века. По мере того, как возрастают знания о Гигиене, будут возрастать и требования разумного ее объяснения.

Нам абсолютно безразлична медицинская профессия. Кого мы стремимся достичь и убедить — так это народ. Медицина столь безопасно спряталась в «официальном невежестве» и столь настроена уберечься от упреков, что слепа к простым истинам, которые любой разумный человек в состоянии постичь. Люди рады читать «Послание Гигиены» и узнавать там об истоках здоровья. По словам доктора Тролла, «...наша цель — быть абсолютно правильными, учить точной истине и осуждать все ложное и ошибочное. Отсюда наша исключительность». Истину нельзя убить. Ее защитников можно заточить в тюрьму, пытать и довести до смерти. Но истина всегда будет торжествовать. Принятию новой истины можно воспрепятствовать, ее можно задержать, но ей нельзя помешать. Мы просим читателей искренне прислушаться к тому, что мы говорим на последующих страницах, и придать нашим заявлениям ту меру размышления, которую потребуют их внутренняя значимость и болезненное состояние читателей.

Мы знаем, что есть люди, с детства выросшие в вере в лекарства, регулярно к ним прибегающие для облегчения и приученные к соблазну считать ядовитые и разрушающие вещества единственным выходом при болезни. Им то, что мы говорим в этой книге, покажется абсурдом. Все, о чем мы просим читателя, — приступить к изучению Гигиены интегрально, комплексно, с разумным усердием, преданностью и приверженностью к истине, с мужеством, рожденным из непоколебимой веры в законы жизни. Пусть человек до конца поймет самого себя и законы, управляющие его бытием, и ничто не помешает ему стать натуральным гигиенистом.

Если бы люди были честны сами перед собой, ничто не воспрепятствовало бы изучению главных законов природы и их взаимоотношений с вещами в окружающей людей среде. И те не зависели бы от врачей и их «таинственных» средств лечения. Не позволим завести себя в заблуждение распространенным софизмом: «...эти вещи относятся лишь к физическому телу, а другие — для прекрасного разума и для бессмертного духа». Это — принижение физического тела, не делающее чести разумным существам. И разум, и дух зависят от физического тела. Слишком много людей узурпируют любовь к науке и с ученым видом говорят о законах природы, особенно находящиеся в стороне от этих законов и их не касающиеся, но сторонящиеся многих физиологических истин.

Мы никогда не выступаем за игнорирование любой другой области человеческих знаний. Мы никогда не выступаем за игнорирование математики или языкознания, или живописи, или поэзии, или ваяния. Но должно быть очевидным, что, как бы ни были важны эти области знания, знание науки жизни, науки о человеке имеет неизмеримо большее значение. Давайте знать законы грамматики и законы математики. Но прежде всего давайте знать законы жизни. Наша Земля переполнена больными людьми, отовсюду до нас доносятся голоса боли, печали, отчаяния — из городов и деревень, из жалкой хижины и роскошных апартаментов, голоса, взывающие с помощи, и никто не может дать такую помощь, кроме гигиенистов. Сколько мы еще будем колебаться принимать систему, которая основана на принципах природы?

Выдающиеся изменения, которые явятся результатом полного развития возможностей, ставших реальными благодаря техническим достижениям, потрясают воображение. И если бы все человечество было социально столь организовано, чтобы полностью использовать технологическую революцию и без промедления развить естественные ресурсы Земли, коренное изменение в состоянии человеческой жизни превзошло бы любые изменения, которые до сих пор произошли в истории человечества. Деятельность движения за Натуральную Гигиену и заключается в том, чтобы донести полную реализацию этой возможности до народа Земли.

Какова настоящая цель движения за Гигиену? Что составляет его душу, его жизнь? Что оно означает для человечества? Насколько велико его значение? Каковы лежащие в его основе истины? Что оно стремится воплотить в жизнь? Должно ли оно играть просто вспомогательную роль в страшной системе лекарственного лечения (отравления), которое проклятием нависло над всем миром?

Ответ на эти вопросы таков: Гигиена должна до основания разрушить всю лекарственную систему и дать народу систему ухода за телом и разумом, основанную на законах природы. Мы должны атаковать и разрушать систему, которая столь же ложна, сколь и стара. Работа, которую мы призваны выполнить, потребует самого полного использования нашей энергии и резервов. И ни на минуту мы не должны позволить себе усомниться в том, что окажемся на уровне нашей задачи и будем целеустремленно, с непрестайной преданностью и единодушием осуществлять предстоящую работу. Раньше мы были совершенно безвестны, чтобы нас замечать. Ныне глаза каждого сторонника Гигиены устремлены на нас. Мы должны победить. Наша задача — непрерывно нести миллионам страдающих Послание здоровья через здоровый образ жизни и обучение тому, как освободить самих себя и все человечество от болезней, превратить этот отравленный мир в чудесный рай, каким он может стать, и каким его могут сделать современные знания физиологии и гигиенические средства. Ибо, если мы проиграем по каким-либо причинам, а Программа Гигиены не будет принята, проиграет все остальное.
Осознавая наш великий долг перед людьми всего мира и потомством, зная, что мы правы во всех основных принципах, во всем, что значимо, что человечество в конце концов должно принять принципы и тактику Натуральной Гигиены, убежденные, что ни одна другая программа не будет и не может служить здоровым и больным и делу гуманизма в этот критический час, полностью понимая, что в правоте наших принципов заключена наша сила, и черпая в этом осознании стойкость, выдержку, решимость и непреклонную твердость, мы не должны колебаться в нашей работе.

Как гигиенисты мы должны многое сделать. На нас лежит великая огветственность. Гигиена приходит как спаситель человеческого рода. Если мы хотим исполнить наши обязанности, наш долг, мы должны быть учителями народа. Мы должны рассеять мрак невежества и суеверий чудесным солнечным светом истины, мы должны распространять истинные знания о законах, управляющих нашим существованием. Как гигиенисты мы боремся против темноты: невежества, предрассудков и застарелых ошибок, древних глупостей и ложных мод, вредных привычек и извращенных аппетитов.

Но мы не тратим все наше время на неблагодарную задачу постоянного поучения людей относительно ошибочности их образа жизни. Наша программа — позитивная программа, предлагающая людям взамен неправильного образа жизни образ жизни, находящийся в строгом согласовании с законами жизни. Вместо их нынешней слабости, страданий и преждевременной смерти мы предлагаем им силу, здоровье и долголетие. За нынешней картиной борьбы, столкновений мнений и конфликтов систем мы видим прекрасную перспективу: человечество, свободное от физических прегрешений, мир, возвращенный после тысячелетних блужданий к истине и природе, народ, знающий и соблюдающий законы бытия, следующий во всем своем образе жизни этим законам, живущий единым наслаждением здоровья, земным блаженством своего первого прародителя и умирающий, как подобает всем, кто рожден, чтобы умереть в здоровом старческом возрасте.

В отличие от всех других систем Натуральная Гигиена не пытается скрыть свои простые истины под таинственными и непонятными терминами. Ей нечего скрывать. Она открыта, честна и понятна. Ее доктрины, теории, процессы и законы приглашают к критике и уважительным дискуссиям. Постижимость требует использования языка, который понятен народу. Но обычно доступности мешает непонятный язык иностранных терминов и выражений. Черепашьи темпы прогресса медицины нигде так не подтверждаются, как в упорстве, с каким медицина цепляется за использование непонятных технических терминов. Действительно, немало предстоит сделать, чтобы выкорчевать из человеческого ума накопленные за три тысячи лет глупости, чтобы убедить людей в абсолютной нелепости распространенной системы, чтобы взорвать все ложные теории, дабы расчистить почву от многовекового хлама и построить новый, отличный и истинный способ ухода за больными. Но эту работу сделать необходимо. Как скоро это будет — целиком зависит от усилий наших соратников. Гигиеническое движение совершает благородную работу ради человечества в плане просвещения и уже создало славную армию во имя дела истины и здоровья.

Мы утверждаем, что фундаментальные теории медицины ложны и абсурдны, и что ее практика вредна. Главные догмы медицины дошли до нас необоснованными, неразъясненными и почти неоспариваемыми из Средневековья, когда они зародились. И вплоть дс настоящего времени они заполняют все стандартные работы по физиологии, патологии, фармакологии, практической медицине и терапии. Лекарственная система медицинской практики — система многовековая, покрытая сединой, на своих одеждах несет кровь мириады жертв. Она возвышена в своих притязаниях и властна в манере поведения; ее высокие претензии еще нужно изучить, а к ее наглости надо относиться, вероятно, с тем вниманием, какое она заслужила. Ее ведущие адвокаты являются учеными людьми, которые были адвокатами многих лжесистем и лжетеорий, оказавшихся фатальными для истины и разрушительными для человечества.

Теории лживые, но показные и правдоподобные — наиболее опасны с точки зрения трудности их разоблачения, их выявления без масок, обнажения их уродства перед отчаявшимся и больным миром.

То, что называется современной медицинской наукой, является ареной для турниров такого множества спорных теорий, что страницы этих трудов почти невозможно читать из-за слоя пыли на них. Каждый медицинский журнал, какой мы открываем, содержит большее или меньшее число новых глупостей или новые издания старых. Глупости медицины подобны песчинкам на морском берегу — добавляются с каждой новой волной. Потребовалось бы не одно поколение людей, чтобы их пересчитать. Медицинская наука сегодня напоминает непрерывную вращающуюся цепь, каждое звено которой есть глупость большей или меньшей величины, появляющееся сегодня, чтобы исчезнуть завтра, вновь появиться послезавтра, опять исчезнуть и возникнуть — так бесчисленное количество раз.

Поскольку человек имеет много ложных оценок самого себя, поскольку он пренебрегает законами своего собственного существования и вместо того, чтобы ради просвещения обратиться к природе, изобрел странных богов и стал поклонником идолов, то он и является жертвой своей собственной глупости. Принципы природы воплощают всю истину, их должные превращения в системы составляют всю науку, а искусство есть всего лишь приложение этих истин, этих принципов к новым формам использования для сотворения желаемых результатов.