Цветовое зрение как средство познания цветовых свойств вещей.Гипотеза Ломоносова о трехкомпонентности цветового зрения. Часть 1.

Описание

↑ Практическое значение цветового зрения

Изучение природы цветового зрения представляет интерес со многих точек зрения. Прежде всего наша способность видеть цвета окружающего нас мира необычайно важна практически. Благодаря тому, что мы видим цвета предметов, мы оказываемся в состоянии лучше различать предметы. Цветовая фотография покрытого различными растениями поля дает возможность заметить больше разнообразия, чем фотография бесцветная, воспроизводящая все лишь в серых тонах. Как трудно было бы находить ягоды земляники в траве, если бы они не выделялись из окружающего зеленого фона своим красным цветом!

Обладание цветовым зрением есть проявление более высокой, более совершенной степени приспособления животного к познанию окружающего. Различая цвета, животному легче находить пищу и избегать опасностей.

В жизни человека многие виды деятельности требуют цветового зрения. На транспорте движение регулируется сигналами различных цветов; в красильной и ткацкой промышленности приходится производить подбор цветовых оттенков; во врачебной профессии для правильного диагноза требуется установить пвет опухоли, кожи, глазного дна и т. п.; в литейном деле зачастую нужна оценка наглаз цветового оттенка расплавленной металлической массы. Число подобных примеров можно было бы значительно умножить.

Различение цветов является для нас и источником эстетических переживаний. «Люди,— как то правильно отметил Гете (1858),— в общем очень радуются цветам. Глаз чувствует потребность их видеть, так же как он чувствует потребность видеть свет. Вспомним о том приятном оживлении, которое мы испытываем, когда в пасмурный день лучи солнца упадут на часть видимого пейзажа и цвета освещенных предметов делаются для нас хорошо видимы». Подобное общее эмоционально положительное отношение к многоразличию цветов нашло себе выражение и в обычном для нас отождествлении в речи «содержательного», «приятного» с «красочным». Мы говорим, например, «красочная» жизнь, противопоставляя ей жизнь «серую».

Отдельные сочетания цветов не равнозначны по своему эстетическому действию на нас. Одни сочетания нам нравятся больше, другие меньше, третьи могут производить и неприятное впечатление. Подобного рода эффекты зависят от многих условий, с которыми и должна считаться обширная отрасль художественной промышленности. Упомянем здесь и об использовании цветовых эффектов в живописи и в театрально-декоративном искусстве. Цвета могут оказывать влияние и на общее психофизиологическое состояние человека. Опыты показывают, что работоспособность человека зависит и от цветности того освещения, в условиях которого протекает работа

↑ Познавательное значение цветового зрения в свете ленинской теории отражения

Изучение природы цветового зрения представляет интерес еще и с другой точки зрения. Ленин считал, что «физиология органов чувств» является одной из тех областей знания, «из коих должна сложиться теория познания и диалектика».

В понимании философов-идеалистов показания наших органов чувств, наши ощущения, есть нечто, порождаемое познающим субъектом и не имеющее сходства с чем-либо объективно и независимо от субъекта существующим. «Если существуют внешние тела, то мы никоим образом не можем приобрести знание о том»,— писал Беркли. Согласно тем, кто стоит на таких позициях, изучение деятельности органов чувств, в частности органа зрения, конечно, не помогает уяснению того, как мы познаем окружающее. Сходные по существу со взглядами Беркли идеалистические и агностические воззрения были представлены позже в философии так называемого эмпириокритицизма Маха и Авенариуса. Опровержению таких точек зрения и посвящена знаменитая книга Ленина «Материализм и эмпириокритицизм». «Для всякого естествоиспытателя,— читаем мы здесь,— не сбитого с толку профессорской философией, как и для всякого материалиста, ощущение есть действительно непосредственная связь сознания с внешним миром, есть превращение энергии внешнего раздражения в факт сознания. Это превращение каждый человек миллионы раз наблюдал и наблюдает действительно на каждом шагу. Софизм идеалистической философии состоит в том, что ощущение принимается не за связь сознания с внешним миром, а за перегородку, стену, отделяющую сознание от внешнего мира,... а за „единственно сущее". Авенариус придал лишь чуточку измененную форму этому старому софизму, истрепанному еще епископом Беркли. Так как мы еще не знаем всех условий ежеминутно наблюдаемой нами связи ощущения с определенным образом организованной материей,— то поэтому признаем существующим одно только ощущение,— вот к чему сводится софизм Авенариуса» .

Ленин пишет, что «"наивный реализм" всякого здорового человека, не побывавшего в сумасшедшем доме или в науке у философов идеалистов, состоит в том, что вещи, среда, мир существуют независимо от нашего ощущения, от нашего сознания, от нашего Я и от человека вообще».

Ленинская теория отражения дает истинное теоретико-познавательное значение физиологии органов чувств. Стоя на ленинской точке зрения, мы признаем, что «ощущения вызываются действием движущейся материи на наши органы чувств» , что ощущения суть «образы внешнего мира, существуют в нас, порождаемые действием вещей на наши органы чувств» Данные наших органов чувств отражают свойства независимо от нас существующего материального мира. Это отражение, как справедливо утверждает Ленин, есть приблизительное, но «произвольным» его назвать нельзя.

Отсюда ясным становится, что изучение деятельности органов чувств и мозга и, в частности, изучение цветового зрения направленное на то, чтобы лучше узнать все условия связи ощущения с определенным образом организованной материей, должно существенно помогать пониманию того, как происходит наше познание. Познание же это есть подлинное познание объективной реальности, а не та игра субъективных, ничему не соответствующих представлений, к которой в сущности и сводится деятельность наших органов чувств для всякого философа-идеалиста.
[banner_centerrs] {banner_centerrs} [/banner_centerrs]

↑ Критика физиологического идеализма

В качестве одного из оснований для отрицания познавательной ценности показаний наших, органов чувств, как известно из истории философии, использовался так называемый «закон специфической энергии органов чувств», выдвинутый И. Мюллером в 40-х годах прошлого века. И. Мюллер обратил внимание на факты, показывающие зависимость возникающих ощущений от возбужденного органа чувств. С одной стороны, возможно раздражителями разного качества вызвать однородные ощущения. Так, зрительные ощущения вызываются у нас не только попадающим на сетчатку светом, но и надавливанием на глазное яблоко, равно как и замыканием через глаз электрического тока. С другой стороны, один и тот же раздражитель (например, механический толчок или электрический ток), будучи приложен к различным чувствующим аппаратам (например, к уху или к коже), вызовет качественно различные ощущения (в первом случае — слуховое, во втором — осязательное). Из подобных фактов зависимости наших ощущений от того органа, через который эти ощущения возникают, И. Мюллер делал совершенно неоправданный вывод, что «ощущение сообщает нашему сознанию не о качестве или состоянии внешних вещей, но о качестве, состоянии того или иного чувствующего нерва, вызванном внешними причинами; эти качества для различных чувствующих нервов различны, это — различные "энергии органов чувств"». Выходило, таким образом, что наши ощущения в их качестве оказываются уже не путями познания, а, как то и отметил Ленин в приведенной выше цитате — «перегородкой», «стеной», отделяющей наше сознание от внешнего мира.

В настоящее время, однако, опираясь на марксистско- ленинскую теорию познания и должный анализ фактов, мы ясно видим ложность положений физиологического идеализма Мюллера. Во-первых, зависимость ощущений от органов чувств не означает того, что эти ощущения не отражают объективных свойств тех раздражителе!!, которые на нас воздействуют. Во-вторых, факты, приводимые Мюллером, не имеют универсального приложения в области психофизиологии органов чувств. Далеко не всякие раздражители могут возбудить любой орган чувств и вызвать соответствующие этому органу качества ощущений. Так, глаз не может видеть воздушных колебаний, ухо не может получать слуховых ощущений от световых раздражителей, язык не ощущает вкусов от обонятельных, акустических и механических раздражителей. Орган обоняния дает ощущения запахов только от раздражений носа газообразными веществами. В-третьих, нельзя недооценивать того факта, что каждый орган чувств воспринимает наиболее чутко и разнообразно лишь один какой-нибудь вид раздражений. Для глаза таким раздражителем служит свет, для уха — воздушные колебания и т. д. Иные виды раздражителей, если порою и способны вызвать зрительные и слуховые ощущения, то вызывают их неотчетливо. Необходимо поэтому различать раздражители, адэкватные для данного органа чувств, и раздражители, для него неадэкватные. Каждый орган чувств в ходе многовековой эволюции вырабатывался в процессе приспособления организма к наилучшему восприниманшо какого-нибудь одного вида раздражителей.

↑ Влияние среды на формирование органа зрения

Процесс приспособления организма к наилучшему восприятию именно лучистой энергии может быть хорошо прослежен на строении органа зрения у различных животных. У земляного червя имеются светочувствительные клетки, лежащие в его эпидермисе и способные отмечать лишь наличие или отсутствие освещения. У моллюска «блюдце» {Patella) встречаются уже группы светочувствительных клеток, как бы выстилающих мешочек, погруженный в его тело. Такое устройство органа зрения позволяет животному видеть не только присутствие или отсутствие света, но и то, откуда (с какой стороны) свет падает. Наконец, у еще более высокоорганизованных животных, в том числе и у человека, глаз снабжен специальной светопреломляющей линзой (хрусталиком). Благодаря этому на светочувствительные клетки сетчатки отбрасывается уже оптическое изображение предметов, находящихся перед глазом. Посредством глаза теперь оказывается возможным видеть очертание, контур предмета.

Сравнительная анатомия и физиология зрения дает много доказательств того, что устройство глаз определяется, в конечном счете, условиями среды, в которой находится животное. Обычно устройство зрительного аппарата способствует наилучшей зрительной ориентировке животного в окружающем. В качестве примера можно привести глаза глубоководных рыб. Глубины океанов почти совсем лишены света, поэтому глаза глубоководных рыб устроены так, чтобы улавливать минимальнейшие световые раздражения. Глаза таких рыб чувствительнее к свету, чем глаза прочих животных. В их сетчатке имеются лишь палочки, колбочек же (как аппаратов, не способных чувствовать слабый свет) вовсе нет. Густота распределения палочек на сетчатке у них во много раз больше, чем у других животных: на 1 мм2 приходится до 25 млн. палочек, в то время как у человека, например, их приходится на 1 мм2 около 2 млн. Зрачок и хрусталик глаза относительно очень велики. Многие глубоководные рыбы снабжены еще и собственными фонарями, освещающими окружающее: на теле их имеются особые светящиеся люминесцирующие органы.

Глаза наземных животных соприкасаются с воздухом. Роговица становится важной, преломляющей свет поверхностью. До глаза доходят и ультрафиолетовые лучи солнца. Воздух, тепло и ветер могут вызывать высыхание поверхности глаза. В соответствии с этими новыми условиями внешней среды, в глазах наземных животных и птиц роговица имеет уже довольно правильную сферическую форму (в отличие от плоской роговицы рыб), роговица и хрусталик не пропускают ультрафиолетовых лучей до сетчатки и, кроме того, имеется секреторный аппарат, омывающий поверхность глаза слезной жидкостью.

Замечательно и то, что сетчатка человеческого глаза лежит не в фокальной плоскости светопреломляющего аппарата глаза, а несколько (приблизительно на 0,4 мм) впереди этой плоскости. Тщательные подсчеты освещенности на сетчатке, с учетом явлений сферической аберрации и диффракцин, выполненные Гуртовым (1950 б) и Пихтом, показали, что именно такое местоположение сетчатки обеспечивает наибольшую остроту зрения. Именно в плоскости, лежащей несколько впереди фокальной плоскости, изображение рассматриваемой точки бывает особенно отчетливым.

Не подлежит сомнению, что и цветовое зрение в том виде, в каком мы его находим у человека, есть результат длительной эволюции органов чувств в направлении приспособления в возможно лучшему видению цветовых различий окружающего нас мира. Об этом говорит и тот замечательный факт, что кривая чувствительности нашего цветового зрения к различным лучам спектра очень близка к кривой распределения энергии в солнечном свете, отражаемом зеленой растительностью, окружающей наземных животных. К сожалению, ход эволюции цветового зрения еще очень мало изучен. Высказываться о нем сколько-нибудь подробно, значит рисковать стать на путь недоказанных гипотез. Мы попытаемся рассмотреть основные факты и закономерности цветового зрения так, как они даны нам сейчас, и лишь там, где это более или менее обосновано, осветить их и с эволюционной точки зрения.

↑ Основные характеристики цветовых ощущений

Bce многообразие зрительных ощущений может быть разделено на две группы. К одной из них относятся ощущения ахроматических (или неокрашенных) цветов. Это цвета: белый, черный и всевозможные серые, от самого светлого до самого темного. Другую группу составляют ощущения цветов хроматических (или окрашенных). Сюда войдут все цвета, кроме белого, черного и серых, т. е. красный, синий, голубой, коричневый, оливковый, розовый и т. п. Эти, хроматические цвета нас и интересуют прежде всего, поскольку мы говорим о цветовом зрении. Первый вопрос, встающий перед нами,— это вопрос о том, какие же различия между цветами мы видим.

Основные отличия одних хроматических цветов от других сводятся к отличиям по цветовому тону, светлоте и насыщенности. Под цветовым тоном мы понимаем то, что позволяет нам любой хроматический цвет отнести по сходству к тому или иному цвету спектра или же к цвету пурпурному (пурпурный цвет есть красно-фиолетовый цвет, в спектре его нет). Так, цвет кирпича мы называем красным, цвет ржи — желтым, цвет неба — голубым, цвет сирени — фиолетовым и т. д. «Красный», «желтый», «голубой», «фиолетовый» — названия определенных цветов в спектре, с которыми наиболее сходны цвета кирпича, ржи, неба, сирени. Сходство это и обусловливается сходством по цветовому тону. Как легко видеть, цвета ахроматические цветового тона не имеют. Они не обнаруживают подобного описанному выше сходства с тем или иным участком спектра или с пурпурными цветами.

Различия хроматических цветов, как уже сказано, не исчерпываются различиями в цветовом тоне. Цвета могут отличаться друг от друга по светлоте. Существует множество цветов, которые мы называем «красными», и тем не менее эти цвета, несмотря на один и тот же присущий им цветовой тон, бывают очень различными. Стоит вспомнить, например, цвета рубина, розы, красной промокательной бумаги. Они различны по светлоте, иными словами, по степени их близости к белому цвету. Чем ближе цвет к белому, тем он светлее, и наоборот. Желтый цвет оперения канарейки, например, светлее зеленого цвета травы или синего цвета василька.

Между хроматическими цветами возможны, наконец, различия по третьей основной характеристике — по насыщенности, хотя бы по цветовому тону и светлоте они были бы и одинаковыми. Под насыщенностью цвета понимается степень отличия данного хроматического цвета от одинакового о ним по светлоте серого цвета. Иначе, под насыщенностью понимается видимая степень заметности цветового тона в данном хроматическом цвете. Цвет апельсина и цвет песка могут пметь один и тот же цветовой тон (оранжевый), быть одинаково светлыми, и все-таки цвета этих предметов будут явно различными. Цвет апельсина будет насыщеннее цвета песка: «оранжеватости» в апельсине больше, чем в песке, цвет апельсина «дальше» от равносветлого серого цвета, чем цвет песка.

Обычно видимые нами хроматические цвета изменяются не по одной, а сразу по двум или по всем трем из этих своих основных характеристик: становясь светлее, цвет обычно становится в то же время и менее насыщенным и при этом часто несколько изменяет и свой цветовой тон. Однако возможны (в известных пределах) изменения наших цветовых ощущений и только по одной какой-нибудь из указанных выше характеристик с сохранением прочих двух постоянными. Следующий простой опыт это наглядно иллюстрирует. Составим два диска какого-нибудь одного хроматического цвета (рис. 1):





диск б с различными по величине секторами совершенно черного цвета и диск а — с такими же секторами серого цвета, равного но светлоте со взятым хроматическим цветом. Приведем диски в быстрое вращение, поместив их, например, на ось моторчика. На диске а мы получим от пентра к периферии кольца цветов, различающихся только по насыщенности, а на диске 6 — кольца цветов, различающихся только по светлоте.

Указывая точно цветовой тон, светлоту и насыщенность цвета, мы совершенно однозначно обозначим цвет. В этом смысле эти три характеристики и следует считать основными для всякого хроматического цвета.

↑ Систематика цветовых ощущений

Со времен Ньютона делались попытки привести в какой- нибудь порядок все многообразие цветов, которые способен видеть наш глаз. Ньютоном (русск. изд. 1927 г.) «полный ряд цветов» спектра изображался в виде круга, разделенного на семь частей, соответственно цвету красному, оранжевому, желтому, зеленому, голубому» синему и фиолетовому.Между красным и фиолетовым цветами могут располагаться цвета пурпурные, среди спектральных цветов не имеющиеся (рис. 2).





Ниже мы покапаем значение, которое имела в изучении цветового зрения эта схема Ньютона. Сейчас же упоминаем о ней лишь как о первой попытке систематизировать мир цветов.

Приблизительно через сто лет более совершенная систематика цветов была предложена Рунге (Runge, 1809). Все множество цветов по нему может быть представлено в виде шара. На полюсах такого шара надо мыслить расположенными белый и черный цвета; на прямой, соединяющей эти полюсы и являющейся осью шара, размещаются все серые цвета. По экватору лежат хроматические цвета в наибольшей насыщенности. Все прочее пространство внутри шара содержит в себе цвета — смеси хроматических цветов с различными серыми. В этой пространственной модели Рунге уже находят себе место вариации цветов по всем их трем основным характеристикам: и по цветовому тону (различное место «по широте»), и по светлоте (различный уровень на бело-черной оси), и по насыщенности (различная удаленность от черно-белой оси). Нельзя не признать цветовой шар Рунге рационально построенным и с современной точки зрения. Попытки дать не только схему многообразия всех возможных цветов, но и реальные образцы возможно большего числа их делались в недавнее время Оствальдом в Германии и Мензеллом в США.

У нас атлас цветов построен проф. Е. Б. Рабкиньш и в ближайшее время выйдет в свет.

Во всех этих систематиках цветов дается возможность однозначно характеризовать любой хроматический цвет тремя переменными, характеризующими цветовой тон, светлоту и насыщенность. Число фактически даваемых цветовых образцов в некоторых атласах превосходит 2000. Число цветовых образцов в атласах ограничивается техническими возможностями воспроизведения цветовых оттенков данным способом.

↑ Число цветов видимых нами

Желательно было бы определить, сколько вообще различных хроматических цветов способен видеть человеческий глаз. Ответить на этот вопрос можно лишь приблизительно, для этого надо знать, сколько градаций оттенков по цветовому тону, насыщенности и светлоте глаз различает.

Первые работы по выяснению вопроса, как человеческий глаз различает цветовые тоны, были поставлены нашими соотечественниками Мандельштамом (Mandelstamm, 1867) и Добровольским (Dobrowolsky, 1872). Ими было найдено, что в различных участках спектра глаз не одинаково чувствителен к изменению длины световой волны. Особенно хорошо различение в областях цветов желтых и голубых; цвета же красные, зеленые и сине-фиолетовые различаются много хуже. Применявшаяся в этих первых работах методика была, однако, еще не совершенна. Показывавшиеся испытуемым близкие друг к другу спектральные цвета отличались не только по своему цветовому тону, но и по яркости. Лишь в более поздних, уже нашего времени, работах принимались меры к тому, чтобы различий в яркости между сравниваемыми лучами спектра не было, а речь шла бы только о различии в цветовом тоне. По данным подобных экспериментов Райта и Питта (Wright, 1946), изменение цветности особенно хорошо замечается в трех областях спектра: в зеленовато-голубом цвете (494 mµ), в оранжевато-желтом (585 mµ), в оранжевато-красном (637 mµ) и в синевато-фиолетовом (443 mµ). В желтом и голубом требующаяся для различения разница в длине световой волны может быть всего около 1 mµ. Напротив, в средней части спектра (зеленом) и особенно в его концах (фиолетовом и красном) глаз наш реагирует на изменение длины волны значительно грубее. От красного цвета с длиной волны в 655 mµ до красного конца спектра и от фиолетового цвета с длиной волны в 430 mµ до фиолетового конца глаз, например, почти не различает разницы в цветовом тоне.

Установленная названными авторами кривая приведена на рис. 3.





По абсциссе отложены длины волн исходного цвета, по ординате — минимальная разница в длине световой волны, соответствующая впервые замечаемому различию по цветовому тону. Укажем, что яркость различаемых в этих опытах цветов была около 35 люксов на белое, величина же поля зрения равнялась 2°. В этих условиях число различимых в спектре цветовых тонов близко к 150. Однако в природе существуют еще и пурпурные (фиолетово-красные) цвета, в спектре отсутствующие, Число пурпурных оттенков, различимых глазом, как показали специальные опыты [Смит (Smith), 1925], близко к 30. Следовательно, число цветовых тонов, различаемых глазом в цветах максимальной насыщенности, равно примерно 180.

Сколько же ступеней насыщенности можно различать в пределах одного цветового тона? Очевидно, что таких ступеней будет больше всего в том случае, когда число их определяется между спектральным и равноярким с ним серым цветом. Опыты с целью определения числа едва заметных ступеней насыщенности, от различных спектральных лучей до белого, производились Мартином, Уорбертоном и Морганом (Martin, Warburton a. Morgan, 1932). Полученные в этих опытах (для двух испытуемых) результаты приведены на рис. 4.





Как видно, число различимых ступеней насыщенности колеблется от 4 (для желтого) до 25 (для красного). Для некоторых цветных бумаг (красной, желтой и синей) число найденных едва заметных переходов в серый цвет той же светлоты, по измерениям Теплова и Соколовой (1935), равнялось 7—12. Что касается числа различаемых глазом оттенков яркости, то оно равняется нескольким сотням; по Кенигу (Koenig, 1895), например, оно близко к 600.

Для подсчета общего числа различных цветов, видимых глазом, можно было бы, как кажется с первого взгляда, перемножить число цветовых тонов (180) на число ступеней яркости (600) и на число различимых ступеней насыщенности (скажем условно, в среднем 10), Произведение 180 х 600 X 10 = 1 080 000 и показывало бы, что мы можем различать более миллиона цветовых оттенков. Это, однако, неверно, так как подсчитывать вышеуказанным образом нельзя. Дело в том, что число различимых глазом цветовых тонов изменяется в зависимости от изменений яркости и насыщенности цветов. При уменьшении насыщенности, равно как при значительном увеличении или уменьшении яркости, мы различаем цветовые тона все хуже и хуже. При минимальной насыщенности хроматические цвета сводятся к двум различным тонам: желтоватому («теплому») и синеватому («холодному»). Подобным же образом обедняется «цветовая гамма» и тогда, когда хроматические цвета становятся очень близки к белому или черному. Поэтому хроматических цветов человеческий глаз различает много меньше миллиона, но все же достаточно большое число, близкое, вероятно, к десятку или нескольким десяткам тысяч. По Эмсу (Ames, 1921), например, это число равняется приблизительно 13 000. Существуют, как мы уже упоминали, атласы цветов на бумаге, воспроизводящие более 2000 различных оттенков. В художественном текстильном производстве при выделке гобеленов используются многие тысячи цветовых оттенков.

↑ Цветовые свойства предметов

Предметы окружающего нас мира бывают двух родов. Одни из них сами являются источниками световой энергии, которую они и излучают в окружающее пространство,— это тела самосветящиеся. Другие же сами световой энергии не излучают, но лишь могут в той или иной степени отражать свет, падающих на них от предметов самосветящихся. Наши цветовые ощущения являются отражением качества лучистой энергии, попадающей к нам в глаза от различных предметов, как самосветящихся, так и отражающих свет. «...Лучи света, падая на сетчатку, производят ощущение цвета. Значит, вне нас, независимо от нас и от нашего сознания, существует движение материи, скажем, волны эфира определенной длины и определенной быстроты, которые, действуя на сетчатку, производят в человеке ощущение того или иного цвета» .

Какие длины световых волн каким цветам соответствуют, яснее всего можно видеть из рассмотрения обычного спектра. В табл. 1



приведено примерное соотношение между различными длинами световых волн (в воздухе) и цветами, им соответствующими.

Полагали, что человеческий глаз способен видеть цвета при попадании в него света с длинами волн лишь в границах приблизительно 396—760 mµ. Излучения с более короткой длиной волны из области лучей ультрафиолетовых считались невидимыми. Невидимыми считались и длинноволновые, инфракрасные лучи. Более тщательное исследование вопроса о границах, в пределах которых наше цветовое зрение еще способно видеть световые лучи, было проведено Пинегиным (1947) в Гос. Оптическом институте в Ленинграде. Исследование показало, что границы эти шире. Аппарат нашего цветового зрения способен ощущать световые лучи в пределах 302—950 mµ. Правда, чувствительность глаза к этим крайним видимым лучам в сотни тысяч и даже миллионы раз меньше, чем для световых лучей 396—760 mµ.

В обычных условиях жизни в громадном большинстве случаев раздражителями, вызывающими у нас появление тех или иных цветовых ощущений, являются не монохроматические лучи спектра, характеризуемые одной какой-нибудь длиной волны, а совокупность лучей различных длин волн. И солнце и все освещаемые им предметы посылают множество лучей самых различных длин волн. Сумма излучений различных длин волн, испускаемых или отражаемых каждым телом, и дает спектры излучения или отражения, характеризующие цветовые свойства этого тела. Эти свойства определяются тем, излучения каких длин волн и какой относительной интенсивности представлены в спектре данного тела — в спектре излучения, если это тело самосветящееся, в спектре отражения, если тело не самосветящееся, а видно лишь благодаря отражаемому им свету освещения. На рис. 5





приведено распределение энергии в свете полуденного солнца (кривая А), в свете голубого неба (кривая В) и в свете угольной электрической лампочки (кривая В).

Коэффициенты отражения таких несамосветящихся тел, как глина, листва можжевельника, песок, краска ультрамарин приведены в качестве примера на рис. 6





[первые три кривых даны по Кринову (1947)].

Продолжение в следующей статье: Цветовое зрение как средство познания цветовых свойств вещей.Гипотеза Ломоносова о трехкомпонентности цветового зрения. Часть 2.

---

Статья из книги: Цветовое зрение | Кравков С. В.