Сегодня мы рассмотрим очень важные вопросы: мы поговорим о курении и употреблении алкоголя.

Обычно, когда я говорю на своих занятиях по коррекции зрения об алкоголе и табаке, некоторые из моих учеников удивляются: «Зачем нам это нужно?»

Однако если ты хочешь иметь хорошее зрение, то трезвость и отказ от вредных привычек должны стать для тебя нормой.

О тесной взаимосвязи здоровья глаз и приверженности человека к потреблению алкогольного яда и наркотиков говорится нечасто, и она редко принимается во внимание. Я говорю сейчас не о ситуациях, когда люди принимают какую-то сивуху или технический спирт, отравление которыми часто приводит к полной или частичной потере зрения. Я говорю о любой выпивке, независимо от того, что пьется, в каком количестве и как часто.

В любом случае воздействие алкогольного яда на организм, на мозг и на зрение происходит по одной схеме. Выглядит это примерно так. Первые порции спиртного через сосудистую систему полости рта всасываются через кровь в мозг, который как губка (а именно ее наш мозг и напоминает) всасывает мгновенно 30 % (!) алкогольного вещества.

Мы окружены предметами. Всю жизнь мы опознаем, классифицируем, оцениваем и используем предметы. Наши инструменты, жилища, оружие, пища — предметы. Почти все, что мы ценим, чем любуемся, чего путаемся, по чему скучаем, — предметы. Мы привыкли к тому, что предметы (объекты) видны повсюду, и поэтому, наверное, трудно представить себе, что способность нашего зрения видеть предметы все еще загадочна.

Наш мозг сложен — говорит интуиция. Мы осуществляем огромное множество сложных актов. Мы дышим, кашляем, чихаем, совокупляемся, глотаем, извергаем содержимое желудка обратно, мочимся; мы складываем и вычитаем, разговариваем и даже рассуждаем, пишем, поем и сочиняем квартеты, стихи, романы и пьесы; мы играем в бейсбол и на музыкальных инструментах. Мы воспринимаем и думаем. Может ли орган, управляющий всеми этими действиями, не быть сложным?

После того как в 1952 году была опубликована первая статья Куффлера о рецептивных полях ганглиозных клеток сетчатки с центром и периферией, открылись пути дальнейшей работы. Чтобы объяснить обнаруженные свойства этих клеток, нужны были дополнительные исследования на уровне сетчатки. Однако требовались также данные о следующих уровнях зрительной системы, чтобы понять, как мозг интерпретирует информацию, доставляемую глазами. Решение этих двух задач было сопряжено с огромными трудностями. При изучении центральных механизмов понадобилось несколько лет, чтобы разработать методику длительной (порядка нескольких часов) регистрации активности одиночной клетки. Еще труднее было подбирать зрительные стимулы, влияющие на эту активность.

По сравнению с наружными коленчатыми телами (НКТ) и сетчаткой первичная зрительная кора, или стриарная кора, — структура гораздо более сложная. Как мы уже видели, резкое увеличение структурной сложности отделов мозга сопровождается таким же усложнением физиологической организации. В стриарной коре мы находим большее разнообразие функциональных типов клеток.

Нейроны стриарной коры отвечают на более сложные стимулы, т. е. стимулы с большим числом параметров, причем эти параметры должны быть вполне определенными. Если при исследовании клеток сетчатки и НКТ нам достаточно было изменять только местоположение и размеры стимула в виде простого пятна, то теперь мы внезапно столкнулись с необходимостью учитывать такие параметры, как ориентация линии, направление движения, длина линии и ее кривизна, а также выбор глаза, на который подается стимул. Какая связь существует между этими параметрами и структурной организацией коры (если она вообще есть)? Для того чтобы подойти к рассмотрению этого вопроса, сначала необходимо сообщить кое-что о строении стриарной коры.

В этой статье представлены фотографии внутреннего строения глаза. Впечатлительным не смотреть.

К глазу относят само главное яблоко, глазницу, веки, брови и прилегающую кожу. В состав глазного яблока входят конъюнктива, склера, переходящая спереди в роговицу, сосудистая оболочка с её передним отрезком - радужкой и сетчатка.

Не все структурные вариации сетчатки и других отделов зрительной системы удается объяснить экологией видов. Обратимся снова (см. предисловие) к выполненному современным электронно-микроскопическим методом исследованию синаптической организации сетчатки у позвоночных различного уровня эволюционного развития [Dowling, 1968]. Как оказалось, количество синапсов во внутреннем плексиформном слое сетчатки у лягушки— 10 400 000 на 1 мм2 тогда как в сетчатке человека (2 900 000 на 1 мм2). Обнаружены и весьма существенные качественные различия: во внутреннем плексиформном слое сетчатки лягушки отростки очень малы (1,5—2 мкм в диаметре), они образуют в 4 раза больше амакриновых синапсов, среди которых много сериальных, чем в сетчатках приматов и кошки.

Наша способность видеть картину как определенный предмет — картину — и как «вместилище» совсем иных предметов сама по себе замечательна. Но еще более замечательна наша способность использовать определенные формы в качестве символов, которые помогают работе мысли и действуют в роли средства общения с другими людьми, отделенными от нас пространством и временем.

История письменности очень богата фактами. Известно несколько древнейших способов письма, благодаря которым изображения символов сохранились до наших дней — на скальных стенах пещер, на бивнях слонов, на костях, на металле, на папирусных свитках в Египте, на кожах, которые употребляли для этой цели семиты, оставившие после себя свитки Мертвого моря.

Болезни глаз возникают как результат патологических изменений в различных частях глаза вследствие нарушения деятельности как самого глаза, так и других органов. Катаракта, глаукома — это болезни глаз. Если начинается болезнь глаз, значит, в организме человека что-то не в порядке. Нельзя забывать, что глаз — часть тела и как таковой должен реагировать на любую недостаточность или нарушение функций в организме. Отыскивая причину болезни глаза, мы должны искать ее не только в самом глазе, но и во всем теле как целом.